Объятия болгарского солнца
Июльская жара в Болгарии мне, жителю Москвы, довольно непривычна. Поэтому и работа на пленэре в самом разгаре дня в южном климате – это что-то особенное для меня. Именно тогда можно не только увидеть различия между странами, но ещё и почувствовать физически различия в их состояниях. В Москве, например, длящиеся почти всю зиму круглосуточные сумерки подталкивают как можно больше времени пребывать в спячке. А когда попадаешь в такое место, где солнце не просто светит, но жарит, начинаешь закипать как бодрый чайник. Мне кажется, это очень отчётливо выражается в различии менталитетов народов северных и южных стран.
Пять дней в небольшом прибрежном городке в Болгарии я брал после обеда этюдник и зонт, и шёл в дворик, где стояло заброшенное здание с колоннами и маленькие деревянные дома. В центре двора в окружении выгоревшей травы рос высокий кипарис. От него падала тень, перемещаясь за день по земле как по циферблату солнечных часов. В этой тени я находил себе убежище от солнца. Сидеть под солнцем, укрывшись только зонтом, было сложно: начинало печь.
Деревянные дома, которые уже много лет жарились в том дворе, походили на раскалённые печёные полешки. На их стены сползали резкие тени, чёрные, стирающие всякие объекты, до которых они добирались. Между домами на натянутых верёвках жильцы сушили бельё.
Двор с трёх сторон был окружён живой изгородью и неприметен для окружающих. Только редкие наблюдательные прохожие и местные жильцы подходили ко мне. Большинство из них не испытывали ни малейших сомнений в том, что я их понимаю. Болгарского я не знаю и с трудом мог понять хоть что-то. Внимательно вслушиваясь в их речь, я замечал сходство между языками, так что некоторые слова и фразы становились понятны.
Один из жильцов, молодой турок, каждый день подходил ко мне справиться как продвигается работа. Когда работа над этюдом уже подходила к концу, он указал на изображение зелёного полотенца на этюде и сказал: «Это неправильно». И, указав на белое полотенце, сказал, что это верно: «Белое – означает мужчину, а вместо зелёного должно быть красное, потому что красное – это женщина». Я переписал зелёное полотенце.
Спокойная послеполуденная работа во дворе собирала пережитые тёплые объятья вечернего пляжа вместе с утренними наблюдениями и мыслями, создавая не просто образ кусочка видимого мира, но образ всей моей маленькой яркой болгарской жизни.
